Михаил Кизилов
Айн Рэнд – псевдоним Алисы Розенбаум (1905-1982), выдающейся американской писательницы российско-еврейского происхождения, философа, мыслителя и идеологического гуру современного капиталистического мира. Несмотря на впечатляющие тиражи и многочисленные переводы на русский, ее имя до сих пор недостаточно хорошо известно в России. Тем не менее, в Америке, стране ее эмиграции, да и вообще за рубежом, Айн Рэнд уже давно стала культовой фигурой. Строго говоря, можно вообще сказать, что западный мир поделен на поклонников и противников идей Айн Рэнд. Тех, кто бы никогда не слышал о ней, там практически ее осталось. Хотелось бы рассказать о ее детстве, прошедшем в России, а в особенности о роли ее еврейского окружения.
Евреи города Питера и семья Розенбаум
Родилась Алиса Зиновьевна Розенбаум – так на самом деле звали Айн Рэнд – 20 января 1905 года (по новому стилю – 2 февраля). Впрочем, в ее еврейской метрике эта дата была указана в соответствии с иудейским календарем – 27 числа месяца швата, 5665 года от сотворения мира. Алиса родилась в одном из самых красивых европейских городов, культурной столице Россий империи – городе Санкт-Петербурге. Как выглядела жизнь еврейской общины города в то время? В 1910 году только 55 % евреев Петербурга называли идиш своим родным языком. Действительно, вырвавшиеся из черты оседлости евреи зачастую жаждали полностью порвать с местечковым прошлым – и язык идиш был для них символом жизни тягостного и беспросветного еврейского гетто. К примеру, несмотря на то, что отец и мать Айн Рэнд, вне всякого сомнения, знали идиш, они не учили этому языку своих детей, предпочитая преподавать им русский и европейские языки.
Проживавшие в городе евреи входили в интеллектуальную и, в меньшей степени, в финансовую элиту еврейской общины империи. В распоряжении общины была величественная Хоральная синагога, отдельный сектор и синагога на Преображенском кладбище, действовали многочисленные школы-хедеры, бурлила культурная и академическая жизнь.
Родители
Отцом семейства являлся Зельман-Вольф Захарович (или Зорахович) Розенбаум. В «миру» Зельмана-Вольфа называли в основном «Зиновий», а в семье, фамильярно, «З.З.» или «Захарович». Родившийся около 1869 (или 1871) года, Зиновий Розенбаум был, что называется, self—made man, т.е. человек, всего добившийся сам. Амбициозный и умный юноша, Зиновий Розенбаум не хотел повторить судьбу своих соплеменников и приложил все силы, чтобы вырваться из местечкового уклада. Увы, но бедные родители не могли оплатить учебу сына в университете. В возрасте 27 (29) лет амбициозный юноша смог поступить в престижный Варшавский университет и два года спустя (в 1899) получил европейское образование со специализацией в фармацевтике. Изначально Зиновий не хотел быть фармацевтом. К этому его принудили обстоятельства. Во-первых, далеко не во все российские университеты можно было поступать евреям; во-вторых, даже в тех из них, где это было разрешено, как, например, в Варшавском университете, существовали специальные еврейские квоты. Как только на факультете химии в Варшаве появилось свободное место, Зиновий решил немедля воспользоваться этой возможностью.
Мать писательницы, красивая осанистая женщина, со смуглым цветом кожи и несколько надменным обликом, Анна Борисовна (Ханна Берковна) Розенбаум была рождена в Санкт-Петербурге 16 октября 1879 года. В отличие от бедняка Зиновия, Анна Борисовна происходила из достаточно успешной еврейской семьи. Ее отец, Берко Ицкович Каплан (1833 или 1834 года рождения), был портным, владельцем предприятия по пошиву военной формы в Санкт-Петербурге. Анна была, несомненно, более широко и разнообразно образована, чем ее муж. В дополнение к медицинским знаниям, она прекрасно владела английским, французским и немецким. Этот факт очень помог ей в 1920-ые годы: как многие бесприютные российские интеллигенты того времени она могла преподавать иностранные языки и заниматься переводами зарубежной литературы для государственных издательств.
На Забалканском и Невском проспекте
Поженились Зиновий и Анна в Хоральной синагоге Санкт-Петербурга 20 апреля 1904 года, ровно за девять месяцев до рождения первой дочери Алисы. В то время недавно образовавшаяся семья жила на Забалканском проспекте, в доме №40 (ныне Московский проспект 42), на углу с домом №27 по Клинскому проспекту. Глобальные перемены в жизни семьи начались в 1910 году, вскоре после рождения в Сестрорецке младшей дочери, Элеоноры (Норы), когда Зиновий Захарович стал управляющим в «Александровской» аптеке на Невском проспекте.
«Александровская» аптека, находившаяся по адресу Невский проспект, дом № 120, принадлежала лютеранину, немцу Александру Клинге. Почему Зиновий Захарович решил перестать работать в аптеке своих родственников на Забалканском проспекте и поменял место работы? Вполне возможно, по той причине, что находившаяся в самом центре города «Александровская» аптека была более престижным и прибыльным местом. Туда же, на Невский проспект № 120, вскоре переехала и вся семья Розенбаум, состоящая к тому моменту уже из пяти человек и прислуги.
Роль религии и еврейской идентичности в жизни семьи
У нас не так много сведений, как именно выглядела религиозная жизнь семьи. Из тех немногих сведений, что дошли до нас, мы знаем, к примеру, что семья достаточно традиционно отмечала Песах – основной праздник всех иудеев, связанный с памятью о массовом исходе евреев из египетского плена во главе с пророком Моисеем. Из воспоминаний сестры Айн Рэнд мы знаем, что Зиновий Захарович сам готовил для праздника мацу (опресноки) – специальные лепешки, сделанные из пресного теста. В пасхальный вечер к Розенбаумам приходили их многочисленные родственники со стороны матери, так что праздник отмечали вес вместе. Вечером читалась пасхальная Аггада (Хаггада) – предание о выходе евреев из Египта. Аггада читалась на древнееврейском языке кем-то из мужчин (возможно, самим Зиновием Захаровичем). Это говорит о том, что дети семьи Розенбаум так или иначе должны были слышать Аггаду и молитвы на древнееврейском языке, в ашкеназском произношении, свойственном евреям России и восточной Европы, сильно отличающемся от современного израильского. Родственники, наверняка, должны были переговариваться друг с другом на родном идише – так что этот язык Айн Рэнд также должна была слышать в детстве.
Известно также, что Розенбаумы в той или иной степени соблюдали праздник еврейской Субботы – Шаббат. Соблюдали ли Розенбаумы полностью все предписания относительно ритуально чистой (нечистой) пищи – так называемый «кашрут»? Едва ли семья придерживалась закона о необходимости разделять мясное и молочное, а также соблюдала все предписанные Талмудом (средневековым еврейским комментарием к Библии и сводом религиозных законов) правила. Вряд ли семья соблюдала все строгие еврейские посты и более сложные святые дни – такие как Йом Кипур («Судный день»), Шавуот (Швуэс) и другие. Маловероятно также, что семья регулярно посещала синагогу – как минимум, ни Айн Рэнд, ни ее родственники об этом не упоминают. С другой стороны, нет никаких сомнений, что мать и отец писательницы хотя бы иногда туда захаживали.
Известно также, что, к примеру, квартиру Розенбаумов украшала традиционная русская рождественская елка, а вот праздновали ли они Хануку, приходящуюся практически на те же дни, что и Рождество – неизвестно. Скорее всего – нет. Важно отметить также, что ни одна из девочек не посещала традиционную еврейскую школу-хедер, несмотря на то, что в 1910 году в Петербурге было ни много ни мало 33 хедера. Вообще, религиозность в семье – равно как и любая деятельная активность – также исходила от матери, а не от отца. Итак, если подвести итоги, хоть семья Розенбаум и не была слишком религиозна, иудейская вера и религиозная традиция играли в их жизни достаточно важную роль.
Айн Рэнд становится атеисткой
Хотя позднее Айн Рэнд будет отрицать это, в детстве она, вне всякого сомнения, верила в Бога и принимал иудейскую религиозную обрядовость как естественную часть жизни – пока не приняла сознательное решение стать атеистом в 1918 году, когда ей исполнилось тринадцать лет. К примеру, сама писательница вспоминает, что в возрасте шести лет она вместе со своей двоюродной сестрой со стороны матери молилась Богу с просьбой о выздоровлении котенка.
С другой стороны, даже и после решения стать атеисткой, Айн Рэнд никогда не отрицала – но и не подчеркивала – своего еврейского происхождения в этническом смысле этого слова. «Я родилась еврейкой» – говорила она об этом событии в прошедшем времени, как будто в момент изречения этой фразы она уже перестала таковою являться. Покинув еврейское окружение и эмигрировав в Америку в 1926 году, Айн Рэнд первое время жила у своих еврейских родственников. Но даже и после того, как она зажила самостоятельной жизнью, она все время была окружена американскими интеллектуалами российско-еврейского происхождения. Подводя итоги, можно сказать, что практически вся жизнь великой писательницы и мыслителя так или иначе прошла в еврейском контексте – поначалу религиозном и семейном, позднее – интеллектуальном.